Выбор

С Новым годом – светом – краем – кровом!...

Марина Цветаева. «Новогоднее».

«В одном городе, на одной улице живет парень…

Когда-то давно у него была школа, были девушки, начался институт, пары, сессия, деканаты, зачеты, папа собирался купить машину, а мама все время знакомила с дочерьми своих подруг, и ему это нравилось. Когда-то. Очень давно.

А теперь он сидит у компьютера и играет в онлайн-игры. Последний раз он выходил на улицу три месяца назад, а может на той неделе или год назад, уже не важно. Телевизор выключен. И выкинут, примерно когда он брал третью профу. Или второй саб. Он не двигается. И не ходит. Это отвлекает. Все счета оплачиваются через интернет. Еда так же. На прошлой неделе, а может в прошлой жизни, он купил ведро и ходит в туалет в него, выкидывает, пока не выливается. Это оптимально. Все продукты легко размораживаемые и готовятся за 2-3 минуты. Шторы плотно закрыты, чтобы не отвлекаться на время суток. И на время года.

Мобы, мобы, мобы, квесты, квесты, квесты, и все это в бесконечной последовательности. Движения мышкой оптимальны и минимальны. Иногда кажется, что рука не двигается. Или что он умер. Но движения оптимальны и минимальны. Чтобы суставы не затекали он заказывает специальную мазь. Там же капельницу с глюкозой и поливитаминами.

В прошлом году были поклеены обои. Полностью белые. Какой-то союзник подогнал пять молчаливых ребят на неделю, и были поклеены обои. Также установлен новый стол, специальной конфигурации. За какое-то колечко. У него их все равно пять.

Где-то в прошлой жизни, когда-то очень давно, один его друг показал ему веселую игру, где персонажем можно убивать монстров, а можно врагов. Персонаж растет, и силы его крепнут. Друг женился, у него двое детей.

Родители героя видят его иногда, раз в месяц, заезжают и видят его, но не он их. Герой не спит и качается. И кто такие родители?

Иногда он спит - по пять часов. Ровно столько, чтобы организм не износился раньше времени. Времени чего? Сколько времени прошло с тех пор, как он в двадцатый раз стал героем? А сколько до? В его сутках есть день и ночь. Он их не считал, но если бы считал, то вышли бы многие тысячи. Или миллионы. Какой сейчас год? Президент? В стране демократия?

Его клан самый сильный. Его альянс всемогущий. Он имеет всех и в любой момент. Часто одновременно.

Кто-то однажды спросил его имя в реале. Он не помнил ни реала, ни имени. От него нет пользы, и оно забыто.

Его компьютер самый современный. Он его выменял на героя в этом месяце.

И начал заново».

Они стояли вдвоем, облокотясь на анимацию перил, а внизу, под балконом, шумел вечерний Город. Стикс искоса поглядывал на Халет; взгляд ее аватары был внимательно обращен в никуда, и он почти видел, как она в реале пробегает глазами строчки в открытом окне. Сзади, из большого зала Таверны, Лайт-оф-Хейт, повысив голос, сказал:

- Представь себе, что ты узнаёшь, что где-то есть еще один мир. Полноценный, густо населенный, кипящий жизнью океан. Ты суёшь туда любопытный нос, потом открываешь дверь и входишь; обживаешься, борешься за существование, побеждаешь, находишь друзей, теряешь друзей, обустраиваешь собственный тихий уголок в спальном районе, сидишь с трубочкой на крыльце по вечерам… Еще одна жизнь – бесплатно, задаром, на расстоянии клика! И отказаться от всего этого? Как бы не так!

Разговор снова пошел вполголоса, а Халет встряхнулась и посмотрела на Стикса.

- Этот текст, случаем, не автобиография? – спросила она, и он невольно засмеялся.

- Ну нет! До такого я в свое время все-таки не дошел. Был шанс, но однажды мне приснился странный сон. Явился гном, точь-в-точь один из моих знакомых барыг, и предложил выбор. Либо продолжать тот путь, который я уже начал, и стать совершенным механизмом для передвигания мышки. Либо пойти по пути явленного благополучия.

- Это как?

- Ну, продать чара и эквип, стать перекупщиком адены. Либо выбрать «свой путь». Я как тогда не понял, что это значит, так до сих пор и не понимаю. Проснулся, протер глаза и поставил чара на продажу.

- Я понимаю, - сказала Халет. – Знаешь, кто это был? Это был бог.

- Я не верю в бога, - отозвался Стикс. – Эхе, у нас дождь будет, кажется. Туча такая идет неплохая!

- У нас жара… Странно, что этот выбор был – не две пилюли.

- Две пилюли придумали буржуи, чтобы наивные обыватели думали, что существует на свете таблетка, способная волшебным образом решить их проблемы, - возразил Стикс. - На самом деле никаких двух пилюль нет и никогда не было.

- По-моему, тебе надо послать этот текст на Конкурс, - сказала она. – Если не на общегородской, то хотя бы нашего сектора.

Любительский Конкурс проходил в Городе раз в месяц, и туда принимали любые креативы: от нарисованных от руки на листке в клеточку автопортретов до трехмерных моделей футуристических машин. Стикс поморщился.

– Чего я там забыл? – сказал он. - Там же еще ни разу литературный текст не победил. Я могу картинку про ельфов в фотошопе сляпать за пять минут и первое место занять. Охота была душу выкладывать.

- А в результате никто не знает, как ты хорошо пишешь, - заметила она, внимательно рассматривая перила (фиг знает, что нового она там надеялась увидеть: гладкая матовая имитация металла всегда была одинаковой).

- Таверна знает, и ладно, - сказал Стикс и отвел глаза от упавшей ей на лоб челки. В реале у нее была точно такая же русая челка: он видел на фотографиях. – Вообще некоторые думают, что для того, чтобы сочинять, нужно какое-то особое вдохновение. Херня, позёрство. Я умею все. А сочинять – это настолько несложно, что даже разговаривать не о чем. Никакое не таинство и не подвиг. Садишься и фигачишь в ворде что попало, пока интернета нет. Просто надо быть хозяином себя, а ни одна ленивая сволочь вокруг меня этого не умеет…

- Подожди, - сказала модераторша Таверны, – мне надо выйти. Алиска из школы вернулась.

Пространство как будто мигнуло (на самом деле, он знал, это была оптическая иллюзия) и очистилось. Как раз на этом месте она появится, когда снова введет логин и пароль. Стикс поднял руку и потрогал пустоту на том месте, где только что стояла Халет. Потом сдвинул очки на лоб, помассировал глаза и посмотрел в окно. В раскрытом окне неспешно росла из-за горизонта грозовая туча; воздух уже сгустился и посвежел. Поздняя гроза. Наверное, это будет последняя гроза в этом году: сегодня кончается лето. Надо бы окно закрыть.

Все-таки поразительно, как быстро мы привыкли к Городу, подумал Стикс, рассматривая панораму на экране. Большие дворцы, стадионы, небоскребы форумов самой разной архитектуры: от копирующего реальность советского конструктивизма до кубистических абстракций, дирижаблями парящих в небе; а между всем этим – типовая застройка из тысяч маленьких типовых домиков-блогов, дешевых и большей частью пустующих. Разработчики Города в свое время не пожалели сил на дизайн рельефа, а Таверна к тому же очень удачно стояла над крутым склоном. Стиксу никогда не надоедал вид с балкона, хотя разнообразие ландшафта и резало непривычный взгляд.

Но, если подумать, разве так уж сильно все изменилось? Ну, была в рунете блогосфера – стал Город. Были клавиатура, экран и мышка – прибавились 3D-очки, пара сенсоров и наушники. Были аккаунты на форумах – а теперь аватары. Как тогда, так и сейчас, большинство остаются анонимными. Как тогда, так и сейчас, считается неприличным спрашивать о реале. Как тогда, так и сейчас, тут нет ничего материального, и задеть человека или ответить обидчику ты можешь только словами. И, как раньше, не принято привязываться к виртуальному знакомцу и показывать свои чувства…

Стикс вздохнул и надвинул очки. Все это теория, и ты ее знал назубок. Но как тогда получилось, что ты не заметил, как нарушил главное неписанное правило всех сетевых волков?

Пространство рядом с ним снова мигнуло, прорисовался силуэт в легком форменном плаще, наполнился цветом и объемом. Халет стояла рядом и смотрела на панораму Города.

- Я пойду, - сказала она. – Надо обед готовить, скоро мой ласковый и нежный придет… опять крику будет, что я дурью маюсь, а ребенок некормленый.

- А ребенок правда некормленый? – спросил Стикс, покосившись на нее.

- Ну, во-первых, обед варится, во-вторых, она и сама уже не трехлетняя, а в-третьих – это просто повод. Этого не будет – другой найдется.

- Мудак он, твой ласковый и нежный, - сквозь зубы сказал Стикс. – Тебя послушать, так у вас ни дня без скандалов не бывает. Ладно мы, мы отморозки, да и вообще нам знать не полагается, что у тебя сердце больное. Слушай, а как вообще можно умудриться стать сердечницей в 30 лет?

- Он просто устаёт, - отозвалась Халет. – Так, значит, ты не пошлешь «Выбор» никуда? Хоть в литературном квартале опубликуй тогда, что ли.

В этот момент у него снова отвалился интернет. Вместо гладких перил, панорамы Города и задумчивого профиля Халет в очках возникла двумерная бодренькая черно-желтая заставка его провайдера. «Извините, у вас прервалось соединение. Ничего страшного, такое бывает, мы скоро все починим».

Впрочем, на этот раз связь восстановилась на удивление быстро. Стикс снова оказался на балконе рядом с модераторшей Таверны и, глядя вдаль, вдохновенно произнес длинную тираду в адрес своего провайдера, закончив так:

- …и хочется приехать к ним и всем ноги нахер переломать, чтоб блин с кресла не могли жопу оторвать, пока все не починят, и чтобы баннер выскакивал: «У вас, извините, сломаны ноги. Ничего страшного, такое бывает, видимо, у вас кривые руки».

Халет засмеялась.

- Хорошо, что мы в привате, - сказала она. – А то бы пришлось тебе красную карточку выписать.

- Да это ладно сейчас, - сказал он. – А когда во время сделки они связь роняют? Я человеку адену уже перечислил, а он мне код доступа еще не сказал. Вот весело бывает!

- Обхохочешься, - отозвалась она. – Найди нового провайдера.

- Ты совсем ту-ту? – сердито возразил он. - Это в цивильных городах ищут нового провайдера, а у нас их всего два, причем оба постоянно не работают, потому что первый режет провода второму, а второй режет первому. Когда-то был и третий, он свой канал привез из областного центра, от какого-то крупного мегапровайдера с модным логотипом, но очень быстро увез этот канал обратно, потому что он провода никому не резал, корпоративная этика не позволяла, а ему резали все.

- Ты что, жалуешься? – спросила Халет. – Я даже как-то не помню, чтобы ты когда-нибудь жаловался. И тебе это не идет, - задумчиво добавила она.

- Мне кажется, тебе давно надо кое-что понять о месте, в котором я живу, и насколько оно отличается от того места, в котором живешь ты, - зло сказал Стикс. - Тут все нищие и ничего нет вообще. Интернет сделать некому, а и было бы кому, так не дали бы. У вас «Рамштайн» выступает с фейерверками, а у нас Вася Ферзь нажирается и начинает фигачить на баяне в 3 ночи. У вас макдональдсы, суши и блины в каждой щели, а тут растет купырь-трава, корни которой идут на мясо в бифштексы, листья крошат в салат, а ствол тушат в суп, для вкуса. И основной экспорт тут - бесплатная рабочая сила за еду, а основная валюта - самогон. И все это хня по сравнению с 50-градусными морозами зимой; но жалуюсь я только на провайдеров…

Халет ничего не ответила. Он добавил:

- Какая ты все-таки наивная, несмотря на все твои московские понты. Ты на пять лет меня старше, но я взрослее тебя.

Халет снова засмеялась.

- Ты совсем дитё еще, - сказала она. – Ты даже с собственной судьбой еще не разобрался. Поэтому и думаешь, что ты – хозяин себя. Я знаю, что пока для тебя мои слова – пустой звук. Но рано или поздно ты осознаешь свое предназначение… Смотри, он опять пришел.

Стикс посмотрел вниз и ухмыльнулся. На улице Конст маялся перед дверью в Таверну, явно не решаясь зайти сразу.

- Слушай, а откуда он вообще взялся на нашу голову? – спросила Халет.

- Да кто-то из наших тогда завеялся в какую-то рендомную забегаловку, сцепился с ним по какому-то рендомному поводу, - усмехаясь, Стикс рассматривал фигурку на пороге. – Обычный интернет-зависимый балабол, просто у себя там он вроде как в авторитете, а поэтому ведет себя еще мерзее, чем все остальные. Сейчас вот к нам повадился, собирается Таверну так же заунылить, как свой раздел. Только ничего у него не выйдет… Ого! Он что, разлогинился?

На пороге в Таверну никого не было.

- Нет, - ответила Халет, посмотрев через «третий глаз». – Он ушел в инвизибл.

- Сыкло, неудачник.

- Хитрая, самодовольная рожа, - ласково проговорила Халет. - Я давно тебя хотела спросить: как у тебя получается выходить сухим из любой воды? Одновременно быть форумварриором и человеком?

- Пошли в зал, - сказал Стикс. - Он сейчас поднимется.

- А что, у нас сейчас поле для развития, кроме интернета? – говорил внутри Лютик. - Вот пришел двадцать первый век. И что? Антенны инопланетян ловят наши сигналы? Или нам открылись какие-то тайны мироздания, прошлого и будущего? Только здесь, в виртуале, мы еще можем на что-то надеяться. Ни рассчитывать, ни верить мы уже не можем, мы можем только надеяться…

- Некоторые от реала отказываются и погибают тут, - со смешком сказал Аквалон.

- Ну, это глупо, - сказал Лютик. – Мы – двоякодышащие. Нам нужно жить в обоих мирах… Ладно, я пойду. Пора мне.

- Ха-ха, - раздался вдруг сухой голос. – Один прогнулся под другого, а остальные глазеют. Это теперь модно – групповые игры?

За боковым столиком прорисовалась и наполнилась объемом фигура – стандартная аватара с широкими плечами и лицом фотомодели; такие входили в бесплатный пакет при регистрации в Городе. Халет отвернулась. Никакого удовольствия созерцание этой гладкой физиономии ей не доставляло.

- Эй, Конст, - лениво сказал Стикс, прислоняясь к косяку, - а ты не пробовал, скажем, для разнообразия начать говорить что-нибудь интересное?

- Ставлю рваную десятку на то, что кое-кому до колик в животе обидно, что он не модератор всея Города с глобальным баном, - сказал Лайт-оф-Хейт.

- Я бы на такое и больше поставил, - отозвался Аквалон. – Две рваных десятки! Как ты, правда, собираешься добывать доказательство про колики в животе?

- А как ветеринар определяет, что у собаки бешенство? Вот точно так же, - принял подачу задержавшийся на пороге Лютик.

- Собака бывает кусачей только от жизни собачьей… - захихикал Соненг.

- Предлагаю дать ему ошейник, миску и сосиску!

- Только если сам кормить будешь. А то назаводят себе, а кто потом выгуливай, стриги, прививки ставь? А?

Конст сидел неподвижно.

- Сколько троллинга в мою честь, - процедил он, зло щурясь. – И когда я только успел им всем попаболь причинить…

- Троллинг? – вмешалась наконец Халет. – Вспомни свое первое появление в Таверне.

Она отправила в чат ссылку. Таверна стихла на несколько секунд; потом Соненг хохотнул, Лютик презрительно сморщился, а Аквалон сказал:

- Да как будто он хоть раз после этого себя по-другому вел. Гадости говорить да диагнозы всем ставить – вот и все, что он умеет…

- Если это – не провокация, то я уж и не знаю, что такое провокация тогда! – продолжала Халет. - На пустом месте!

- Про Лютичка это даа, - протянул Конст, оживившись. Напоминание явно ему понравилось. - Правда, я ничего особого не делал - всего лишь логический вывод из его поведения. Сама посуди: если человек постоянно и очень настойчиво упоминает всякоразные гомотемы, то какой еще вывод можно сделать? Что этот вопрос его очень сильно волнует! Такие вещи сами в глаза бросаются!

- Я не участвую в ваших гонках остроумия, - сухо сказала Халет. – Мое дело – вести счет. Понимаешь, если бы ты мне дал хоть малейший шанс испытывать в отношении тебя какие-то иллюзии, то разговор, конечно, был бы другой. А так…

- Мне даже интересно, - проговорил Стикс, - каково это – быть никем? И посчитал ли он хоть раз, сколько человек с ним тут разговаривали за последнюю, скажем, неделю?

- Разговаривали? – прошипел Конст. - Вы сидите тут, подсираете друг другу и похлопываете друг друга по булкам, зачем мне ваши разговоры? Ты-то сам кто такой?

- Он? – вмешался Лайт-оф-Хейт. – К нему можно относиться как угодно, но это он превратил Таверну из заурядной непосещаемой дыры в полемический клуб, без понтов, грязи и интриг. Кроме того, он талантливый писатель, который рано или поздно это осознает. А у тебя ничего нет, кроме бесцеремонной животной наглости, которой ты тут щеголяешь, думая, что мы такого ни разу не видели. Ты можешь говорить тут свои трескучие псевдоумные речи хоть сто лет – больше, чем шутом, ты здесь не будешь…

Стикс ухмылялся во весь рот.

- «Сначала тебя игнорируют, затем над тобой смеются, затем с тобой борются, затем ты побеждаешь», - почти пропел он. - Посмотрите, какой я сделал себе форум, сравните его со своими. И завидуйте молча. Хэл, я бы на твоем месте забанил его прямо сейчас.

- Забанил? – Конст вцепился в столешницу, на него было страшно смотреть. – Вот кого надо забанить первую, так это ее! Мается тут дурью, вертит задницей перед кем попало! Замужняя женщина, сидит в интернете сутками, как малолетка!

Халет вскинула голову. Таверна переглянулась.

- Пф! Это никого не касается, а тебя меньше всех, - презрительно сказал Соненг.

- Да что ты говоришь? – взвился Конст. – А вот меня-то это касается как раз больше всех! – в его бледном голосе звучало какое-то идиотское торжество. – Если уж ей самой наплевать на реал: и на меня, и на работу, и на ребенка нашего! Ее же силой отсюда скоро придется выгонять, она же больна!..

Стикс увидел, как Халет схватилась одной рукой за стол, а другую начала подносить к груди; лицо ее ничего не выражало.

- Хэл, - с тревогой сказал Лайт-оф-Хейт, приподнимаясь, - Хэлли!

В этот момент над Стиксом громыхнуло – ему показалось, что прямо в комнате. И у него снова отвалился интернет.

«Нет, Хэл, я не вышел сухим из этой воды. Можно быть хозяином себя, уметь многое и знать свои границы. Но появляется тучка, растет, в ней просверкивают молнии, и тогда прячься, прячься, закрывай окна и двери на засов, чтобы сохранить в неприкосновенности свой драгоценный мир, свой замшелый, заросший крапивой и купырем, тухлый мирок…

Гроза заливала мой подоконник, а я лежал мордой в клавиатуру, и у меня, видимо, отчаяние отравляет кровь не хуже иных галлюциногенов – случилось видение.

Из темных туч в моем смятенном сознании склубилось лицо. То было странное лицо: в сердце бури оно было спокойно, но не бесстрастно, и глаза глядели на меня без участия, но и без вызова. И одновременно, я не знаю, как это объяснить, но уверен, что ты поймешь – это лицо было Словом.

- Так почему же, - сказал я Слову, - почему случается так, что связь между родными людьми рвется как раз в тот момент, когда они понимают, что нужны друг другу? А ненавистные отравляют жизнь год за годом?

- Ты привык, что можешь в любой момент оказаться в любом месте Города, - ответил Бог. – О чем угодно заговорить с кем угодно. Это мнимое могущество развратило тебя; если бы не оно, ты гораздо быстрее понял бы, что тебе нужно на самом деле. Но это не самый главный вопрос, который ты хочешь задать мне. Скажи: даже разговаривая с человеком каждый день, читая его письма или видя его лицо в реале – всегда ли ты слышал то, что он хочет тебе сказать? Слышал ли ты, что тебе говорила Халет каждый день, Стикс?

- Ты что, имеешь в виду, что мне надо писать? Что это и есть какое-то там мое предназначение?

Бог молчал.

- Но я никто, - сказал я. – Я обычный форумварриор, бесплодный ребенок смутного времени, потерянное поколение. Куда мне в калашный ряд? Это смешно.

- Смешно ли? – сказал Бог. – Обычно, мой мальчик, когда умный и талантливый человек говорит «я никто» - это только гордыня и ничего более. Принять свое предназначение гораздо страшнее, чем носиться со своей выдуманной свободой. Конст думает, что свободен. Но хочешь ли ты кончить так, как Конст?

И вот тут промолчал я, потому что Он говорил чертовски справедливые вещи.

- И теперь ты понимаешь, - снова заговорил Бог, - что вариантов выбора у человека все-таки может быть только два. Вперед – либо назад. И ты понимаешь, что Мой Дар не дается просто так. Тебе придется работать. Вкалывать день и ночь, чтобы раз в месяц получить пару горстей этого золотого песка.

- Я ведь всегда это понимал, по большому счету, - ответил я. - И я никогда не верил, что Ты раздаешь билеты к счастью бесплатно. Ведь пришлось бы ломиться к Тебе вместе со стадом, а это то, что я больше всего в жизни ненавижу.

Бог кивнул и помолчал. Потом заговорил снова.

- Когда ты вернешься в свой мир, тебя ждут новости, которые покажутся тебе страшными. Для того, чтобы установить связь с ней, тебе теперь понадобится совсем другой провайдер… заключить контракт с которым в ближайшие десятилетия у тебя не будет решительно никакой возможности. Но это, может быть, и к лучшему, потому что, при всех твоих достоинствах, ей пока что будет совсем не до тебя. Но не стоит об этом сокрушаться: когда приходит время, связью с другим миром может послужить все, что угодно. Вот, например, она сегодня стала твоим ключом от двери в вечность.

- Неужели это стоило того? – спросил я. – Неужели она сама выбрала бы это?

- Стоило или нет – этот вопрос еще не поздно было задать себе час назад. А теперь у тебя нет особого выбора. Когда твоя победа оплачена такой ценой, ты просто обязан победить.

Я не нашел, что ответить на это, Хэлли. Да и не успел бы: пелена перед моими глазами рассеивалась, и спустя миг я видел серое распахнутое окно, лужи на полу и пустой зал Таверны на экране, обычный, чистый и опрятный, как тогда, когда ты была в нем хозяйкой.

Я послал «Выбор» на наш Конкурс, Хэл. И знаешь? Мне впервые в жизни наплевать, проиграю я или одержу победу.

А тебе – Тебе, любимая, выбравшей для себя совсем другой мир, когда-нибудь я смогу передать это письмо тебе в руки».